ТАК БЛИЗКО И ТАК ДАЛЕКО (СПЕЦИФИКА ОНЛАЙН КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ)

Возможности видеоконтакта и новые технологии стали окном в мир другого человека. Экран является символом включения в процесс терапии, со всеми его преимуществами и ограничениями. Экран заставляет задаться вопросом: кто приходит на терапию, терапевт к клиенту или клиент к терапевту? Каким образом оба участника процесса устраивают свое пространство и подготавливают самих себя? Что делают до последнего момента нажатия кнопки и принятия звонка?

При написании статьи я размышляла не только о разных случаях, с которыми мне удалось встретиться в своей практике, но и задумалась о нюансах работы онлайн. Здесь я рассказываю об истории возникновения онлайн терапии, об опыте коллег, которые давно практикуют в онлайн режиме. Работая над статьей, я задавалась вопросами о специфике работы в онлайн терапии, о ее преимуществах и недостатках. Мне было интересно рассмотреть случаи, со своими клиентами с разных сторон и дать себе волю пофилософствовать, поразмышлять и обозначить вопросы, на которые мне не до конца удалось найти ответы.

Интересно, что почти сразу после появления Интернета, возникла идея психологического консультирования в сети. Одной из первых демонстраций Интернет-консультаций стал сеанс психотерапии между университетом Стэнфорд и Калифорнийским университетом в Лос-Анджелесе в течение Международной Конференции по компьютерной связи в октябре 1972.

Идея диалога групп поддержки была предшественницей «e-терапии»; прочный успех этих групп твердо показал потенциал в развитии интернет-консультаций по личным вопросам. После введения первых персональных компьютеров в 1976 начали возникать неформальные группы поддержки. А в 1979 году стали популярны по всей Америке.

Одним из основателей психологического консультирования в сети стал американец Дэвид Соммерс. Конечно, и до него существовала возможность задать вопрос психологу через Интернет, но доктор психологии Соммерс стал первым, кто за умеренную плату устанавливал длительный контакт, стараясь как можно глубже вникнуть в проблему и оказать реальную помощь своим клиентам. С 1995 по 1998 годы Соммерс консультировал 300 человек со всего земного шара. Сначала для онлайн консультации использовалась только электронная почта, и только много позже появилась возможность вести беседы в реальном времени (чаты, ICQ, видеоконференции). Успех частной онлайн практики Соммерса показал высокую эффективность онлайн-консультирования и вдохновил многих профессиональных психологов на освоение нового виртуального пространства. ( История E-терапия)

Собирая материалы для статьи, как я писала ранее, я интересовалась опытом моих коллег в этой области. Первые статьи о психотерапевтическом консультировании онлайн были написаны больше десяти лет назад психотерапевтами, состоящими в Американских Психотерапевтических Ассоциациях.

Одна из них, написанная писательницей Анастасией Пятахиной Гире и доктором философии Джозефом Бурго, была адаптирована в виде эссе из предстоящей книги авторов «В постели с нашими клиентами» . В статье приводятся два разных примера, как терапевт, проводя онлайн терапию, неожиданно для себя, обнаруживает своего клиента в нестандартной ситуации: в постели, одетым в пижаму или лежащим под одеялом. Авторы рассказывают о том, как такие неоднозначные, на первый взгляд, ситуации, помогают клиенту и терапевту быстрее исследовать проблему. Авторы статьи подчеркивают, что именно онлайн-терапия дает возможность клиенту быть таким, каким он не смог бы быть при личной встрече.

«Эти две виньетки иллюстрируют, как онлайн-психотерапия может способствовать прогрессу и предоставлять информацию, которую личные сеансы не могут, по крайней мере, не так быстро». (Burgo, Gire, 2015)

Как правило, все мои клиенты во время сессии находятся дома. Именно интернет пространство дает мне возможность соприкоснуться с необычными ситуациями, связанными с внешним видом клиентов, их абсолютно непредвиденным для меня поведением и обликом во время терапии. Все эти ситуации дают очень много информации и тем для обсуждения с клиентом, учат терапевта справляться с первой реакцией на ситуацию, помогают приобрести навык наблюдения и понять, что именно этими «жестами» хочет донести клиент.

Я столкнулась с необычными ситуациями в процессе моей работы и хотела бы поделиться личным опытом в этой статье.

«Не успела смыть маску», (девушка, 22-х лет, США)

Однажды одна из клиенток пришла на терапию в маске для лица. Крем на ее лице был небрежно набросан, что казалось, он вот-вот начнет сползать с ее лица кусками. Вспоминая свое состояние, могу сказать, что в этот момент я не могла подобрать слов. То ли смущение, то ли полное непонимание ситуации ввергли меня в шок. При попытке понять, что с этим делать, единственное, что пришло мне на ум это рассказать клиентке о своем дискомфорте, видя ее перед собой в маске. Клиентка шутливо отмахнулась, ссылаясь на то, что она просто не успела ее смыть, решительно начала разговор.

После этой сессии я долго думала о том, что может значить такое появление девушки передо мной, что было бы, если бы она пришла в кабинет и что скрыто в таком послании под ее маской.

После нескольких сессий, возвращаясь к этому разговору, клиентка начала говорить о том, что она ведет себя по разному с разными людьми, о том, что порой она одевает маски, чтобы люди всегда были о ней хорошего мнения. Она часто подыгрывает людям, пытаясь им понравится. Этот случай заставил меня задуматься: что значит сама терапия для клиентки, как она к ней готовиться, как настраивается на разговор.

«Я же говорил, что алкоголик» (мужчина, 29-и лет, США)

С одним из клиентов зашел разговор об алкоголе. Молодой человек неоднократно рассказывал о том, как в детстве его родители напивались и устраивали разборки. Нередко он лично становился свидетелем таких сцен.

Однажды, во время сессии клиент «бросил» фразу, что он алкоголик. Он приводил разные примеры из его жизни о том, как и где, в каком количестве он употреблял алкоголь. Он говорил о том, что именно он чувствует, когда находится под влиянием алкоголя. По его описанию, это были приятные чувства. Он был абсолютно уверен, что алкоголь не просто не мешает ему, а даже помогает. В какой-то момент клиент показал в экран монитора небольшую недопитую бутылку виски, со словами: «Вот видишь, я же говорил».

В этот момент я не очень понимала, что хочет сказать этим мой клиент, какое послание он мне передает. Но мне было очевидно, что этим «доказательством», он просит меня поверить, что он говорит правду, что он просит обратить внимание на него, переживать за него и оказать ему поддержку.

Этот случай заставил меня обратить внимание на неоднозначное отношение моего клиента к алкоголю. С одной стороны он являлся свидетелем «нетрезвых» сцен родителей, что вызывает у него отрицание и не очень хорошие воспоминания, а с другой стороны он сам утверждает, что алкоголь помогает ему, делает ему «хорошо». Пока данное отношение клиента к алкоголю я не показала ему. Я размышляла над этой ситуацией. Что это - попытка оправдать родителей или быть похожим на них, найти что-то приятное в тех воспоминаниях или привлечь мое внимание? Этот случай я пыталась проанализировать с точки зрения бытия молодого человека. Большая часть его жизни проходит онлайн. Новые знакомства, фильмы, игры, общение - все в онлайн режиме. Очень долгое время он находится в изоляции. На наших первых встречах клиент готовил план вопросов, о которых он считал необходимым успеть поговорить. В этом списке была масса само установленных диагнозов с помощью онлайн тестов. Диагноз алкоголик он поставил себе сам, но не без помощи онлайн друзей. Клиент поделился, что во время встреч, он мог выпить пару стаканов виски, на что некоторые его собеседники начали говорить, что он алкоголик. Для меня было удивительным, как легко клиент согласился с этим и принял этот диагноз. Агорафобию он определил для себя тоже самостоятельно. Молодой человек боится выходить из дома один. Лишь иногда, в сопровождении родственников, он осмеливается покинуть свой дом. Он, показывая мне бутылку, как будто пытается убедить меня в своем новом диагнозе, найти подтверждение словам. Для меня было очевидно, что клиент находится в изоляции, в одиночестве и социальной не адаптации и эта бутылка своего рода стала неким соединяющим элементом с другими людьми, попыткой заявить о себе, обратить на себя внимание, преодолеть пространство и соединиться через экран компьютера.

Я долго думала, что вообще алкоголь значит для меня самой. Конечно, в какой-то степени алкоголь расслабляет, делает времяпрепровождение иным. Ни плохим, ни хорошим, а просто иным. Он как будто разряжает обстановку, что, на мой взгляд, и пытался сделать мой клиент этой бутылкой.

Бутылка, которую демонстрировал мой клиент, стала своего рода ассоциацией с его тревогой. Практически все сессии пропитаны этим чувством. Тревогу клиента можно услышать в его смехе, увидеть в стеснение, попытке резко переключиться на другие темы, а также частые извинения. Я позволила себе порассуждать о тревоге, которая чувствуется через онлайн пространство с точки зрения онтического и онтологического.

Если рассматривать с точки зрения онтического, то тревога, которая была проявлена моим клиентом через действия в ходе онлайн терапии, является своего рода инициатором этих действий, а эти действия ее опорой. Клиент показывает свои переживания через смех и испытывает через него тревогу, в это же время, тревожась о реакции других. Я рассматриваю тревогу моего клиента как сущностное, имеющее характеристики и категории, охватывающее и категориальный мир, и "факты", какие-то объекты. Можно даже сказать, что онтическое, представляет собой объединение критериев и категорий тревоги, по отношению к проявлению тревоги клиентом. И я предполагаю, что учитывая эти критерии, можно их использовать как ключ к познанию этой тревоги.

У клиента я наблюдаю тревогу, а точнее проявление именно тревоги вины и осуждения. Одной из причин нахождения дома является переживание тревоги и чувства стыда, перед теми, кто его увидит. Слова Тиллиха очень точно отзываются о переживаниях моего клиента: «Бытие человека – как онтическое, так и духовное – не просто дано ему, но и предъявлено ему как требование. Человек несет ответственность за свое бытие. Буквально это означает, что человек обязан дать ответ на вопрос о том, что он из себя сделал. Тот, кто задает ему этот вопрос, есть его судья: этот судья есть он сам, который в то же время противостоит ему. Такая ситуация порождает тревогу, которая в относительном смысле есть тревога вины, а в абсолютном смысле – тревога самоотвержения и осуждения». (Тиллих ,1994г, стр. 13)

Но если рассматривать тревогу клиента с точки зрения онтологического, то я бы говорила о том, что это некая попытка понять эту тревогу не только как реакцию на определенные действия клиента, но и как его бытие в целом, не имеющее точки опоры, и не имеющее предметности. Я бы даже отметила, что в данный период жизни, тревога клиента стала частью его и уходит вглубь его бытия. Очень ярко это иллюстрирует Курт Гольдштейн в своих размышлениях о тревоге: « Тревога – это не то, что мы имеем, а то, чем мы являемся».

Размышляя над тревогой, с точки зрения онтологического в онлайн терапии я перебирала в голове разные случае и разговоры, которые произошли с клиентом. На мой взгляд, нахождение клиента дома, в своей зоне комфорта помогают быстрей открыть завесу онтологического, невольно подглядеть бытие клиента, которое он все равно тщательно пытается скрыть. Я осмелюсь предположить, что проявление тревоги клиента при очной встрече было бы иным. Оно, возможно, позволило бы посмотреть на онтологическое тревоги клиента совсем по-другому. Я могу лишь предполагать, что его действия были бы не такими «широкими», а наоборот, более осознанными и скованными, что тоже могло бы проиллюстрировать онтологическое его тревоги, но уже утаивая детали его быта, привычного бытия. Я продолжаю обращать внимание на проявление тревоги клиентом в онлайн терапии, на то, как именно она проявляется. Нахождение дома дают некую опору в виде предметов, «родных стен» и удобного кресла. Все это создает иное проявление тревоги. Я это сравниваю с фразой: «лучше один раз увидеть, чем 100 раз услышать», что на подсознательном уровне и делает мой клиент. Ему как будто проще показать тревогу через его быт, показывая предметы, которое могут передать тревожность, которые, по сути, и отображают его бытие, пропитанное тревогой в целом.

Тело (девушка, 36-и лет, Латвия)

В очень многих статьях авторы критикуют онлайн терапию из-за невозможности наблюдать за телом клиента. Но порой клиент передает информацию, сам того не подозревая, моя задача ее понять и поделиться своими догадками с клиентом.

Однажды во время сессии одна из моих клиенток начал грызть ногти. Ее голова была ко мне боком, а свет приглушен. Это было очень странное ощущение. Разговор в полутьме с полу лицом. Примерно на 7-ой минуте я спросила, нет ли возможности сделать освящение лучше и повернуться ко мне лицом. Клиентка был немного смущена. Тем не менее, она включила свет и попыталась сесть, более или менее, напротив экрана. После нескольких минут разговора, я поняла, что клиентка сидит на диване, я вижу ее практически полностью, и она всячески перед камерой «ковыряет» свои пальцы ног, перебирая каждый палец, снова и снова. В эти моменты чувство неловкости и непонимания превышает всякую норму. Уже бы самому начать ковырять свои, но попытка понять сигналы тела все же берет верх. В этой ситуации такая естественность меня испугала. Для меня было очевидно, что клиентка абсолютно не осознает, что она делает, как сидит, двигается. Я обратила внимание, что она очень волнуется. Я не стала комментировать ее действия, так как боялась вызвать еще большую тревогу. Это была наша первая полноценная встреча, после которой мне было важно, чтобы девушка не испугалась моей «проницательности». Конечно, мы все знаем, что тело посылает нам много сообщений, которые мы всячески пытаемся прочесть.

Я думала, какими словами назвать переживания и тревогу девушки, что означали ее движения словесно. Слова Сартра воссоздают у меня образы того, как клиент может охарактеризовать свои чувства, одеть их в слова.

«Чувствовать себя покрасневшим», «чувствовать себя вспотевшим» и т.д. являются неподходящими выражениями, которые использует робкий человек, чтобы объяснить свое состояние; то, что он понимает под этим, и есть живое и постоянное осознание своего тела, каким оно является не для него, а для другого».

Это равнозначно тому, что «перебирание пальцев ног» являются неподходящими выражениями для того, чтобы объяснить свои чувства. Но такие переживания, сигнализируемые телом клиентки, я бы назвала так: «Я волнуюсь, сможешь ли ты понять, как мне тревожно, от того, что я стараюсь тебе все понятно объяснить, чтобы ты меня поняла». Клиентка испытывала невероятную тревогу, пытаясь этими движениями заявить о ней и, таким образом, показать, что вместе с ней, она присутствует на сессии. То, что сама клиентка понимала под этим, и понимала я, было вполне достаточно, чтобы принять это волнение и просто с ним быть.

Воздержавшись от комментариев, мне удалось дать ей возможность проявить свою тревогу. Безусловно, в дальнейшем мы обсуждали замеченные мною «движения» и тревожность клиента. В конце той самой сессии клиентка сказала, что очень сильно волновалась и пыталась, как можно более понятно объяснить свои переживания, чтобы я смогла их понять.

«Ничего страшного, нас никто не услышит» (девушка, 33-х лет, Израиль)

Еще одним интересным переживанием было знакомство с моей самой первой клиенткой в моей практике. Во время первого знакомства, девушка находилась на работе в салоне красоты. Наша сессия периодически сопровождалась перемещением клиентки от одного места в другое. Я была удивлена, что девушка готова вслух говорить о своих причинах обращения к терапевту, в момент, когда с ней в помещении было еще примерно 6 человек. Было ощущение групповой терапии, но не психотерапевтической, а терапии красоты. Когда клиентка определилась с первой точкой ее нахождения, первое, чем я поинтересовалась, как она сможет говорить при таком количестве посторонних людей. Клиентка отмахнулась и сказала, что нет ничего такого, чтобы ей надо было скрывать, и нас никто не услышит.

Так произошло наше знакомство. По окончании сессии, клиентка сама сказала, что следующие сессии она будет в уединенном месте, где нас не услышат. Следующая наша сессия была перенесена уже домой. Но дома клиентка тоже периодически ходила, подбирая с пола разные вещи и раскидывая их по местам. Мне казалось, что я хожу вместе с ней, перемещаюсь по ее квартире. Когда девушка все же определилась с местом, она легла на диван. Я поделилась с клиенткой своими чувствами по поводу ее передвижения. Она сочла это не очень важным, ссылаясь на то, что у нее мало времени, но все же в дальнейшем она смогла определиться с постоянным местом нахождения во время терапии.

Всего нами было проведено семь встреч, после которых девушка отказалась от терапии. Конечно, на тот момент мне казалось, что я подвела всю терапию мира, но проанализировав нашу совместную работу, я пришла к выводу, что терапия была бы с ней в дальнейшем невозможна.

Я определила тип личности данной девушки, как нарциссический. Практически каждую сессию клиентка рассказывала мне, как прошла ее неделя, пыталась выяснить, в чем же у нее проблема и удалялась. Во время сессий я очень часто чувствовала сонливость и неуверенность. После окончания сессии, я ощущала облегчение и в то же время, критику. Эта критика была высказана мне не напрямую от моей клиентки, но через указывание на мою слепоту к проблеме клиентки обнаружения мною явных у нее проблем, которые нужно было срочно решить.

Я нашла подтверждение своим словам касательно типа личности моей клиентки, в книге «Психоаналитическая диагностика» Нэнси Мак-Вильямс, которая описывает столкновение начинающих терапевтов с таким типом личности. Мне очень откликнулась пара фраз, которыми автор описывает такой опыт: «Начинающие терапевты получают намного больше обесценивающих переносов чем идеализирующих… С этими феноменами связаны контрпереносы, которые включаю скуку, раздражение, сонливость и неопределенное чувство, что в ходе лечения ничего не происходит…Усилия направленные на то, чтобы сделать такие реакции эго-чуждыми, обычно терпят поражения, по крайней мере вначале: обесцененный терапевт, который комментирует критический настрой пациента, будет воспринят как обороняющийся…».

После нескольких попыток пойти вглубь наших терапевтических отношений и понять, как я могу без клиентки определить ее проблемы, о которых она все время мне говорила, я неоднократно сталкивалась с сопротивлением, которое выражалось для меня именно в ее ходьбе, лежанием на диване. На мой взгляд, такое «мотание» по дому, было попыткой скрыть свою психологическую «хрупкость», быть неуязвимой и частично неуловимой. Иногда бродя по квартире, клиентка подбирала детские игрушки или раскладывала вещи по местам. Для меня такое поведение является заявлением о ее перфекционизме, как будто попытка обратить на себя дополнительное внимание и заслужить похвалу за заботу о детях.

Если рассмотреть этот случай с точки зрения к онлайн - терапии, то наверно хождение клиентки, ее позы во время терапии уже дали мне определенное понимание ее отношения к терапии. Не смотря на это, в дальнейшем, наша работа была для меня невозможной. Я не оставляю предположения и мысли, что на тот момент мне не хватило опыта для встречи с таким типом личности. Но моя клиентка ушла со словами «Если вы не можете ничего найти у меня, то и не надо придумывать».

«Зеркало» в углу экрана

Во время онлайн сессии есть еще одна очень важная вещь, на которую я обратила внимание. Она иногда совсем не заметна, но тем не менее, периодически отвлекает обе стороны. Как правило, при онлайн разговоре, кроме изображения собеседника, человек видит и свое изображение в маленьком окошке в углу. Порой это привлекает излишне много внимания. Не только клиент, но и сам терапевт, заглядывает в это маленькое окошко, поправляя прическу и убеждаясь все ли в порядке. Поправление макияжа, бороды, волос и, вообще, периодическое подглядывание в «зеркало» означает для меня своеобразное присутствие какой-то третьей реальности, еще одного человека на встрече. В эти моменты можно почувствовать напряжение и некую неуверенность, как со стороны терапевта, так и со стороны клиента. Такая деталь может стать полезной в отношениях между терапевтом и клиентом, а также поможет быть «здесь и сейчас».

Один из клиентов тоже обратил внимание на квадрат в углу экрана. Он рассказал мне, что это «зеркало» помогает ему смотреть, как он смеется или наблюдать за своим лицом, во время переживания каких-то чувств во время терапии.

«Это возможность не только тебе видеть мои переживания, но и мне самому. Кроме внутренних ощущений, я могу наблюдать и внешние, и мне кажется это помогает мне себя изучать».

«Зеркало» для меня является не просто деталью во время психотерапии. Это ты или сам клиент, наблюдающий сам за собой, отражение своих же эмоций, выражения лица. Я не сразу обратила свое внимание на него. Когда человек в обыденной жизни находится в помещении с зеркалом, оказывается напротив, он хотя бы один раз посмотрит в него.

Несомненно, все вышеперечисленные ситуации стали моментами «здесь и сейчас». Это были прокомментированные моменты с моей стороны и со стороны клиентов. Некоторые случаи были взяты на заметку и отложены на несколько сессий. Но при возвращении к ним, при попытке пойти к ним навстречу, я надеялась, что эти события смогут принести что-то очень полезное в наши отношения и помочь клиенту двигаться дальше.

«Фу, кому сказала» (девушка, 33-х лет, Украина)

Иногда, обладатели домашних животных приходят на терапию вместе с ними. Питомцы клиентов могут присоединиться уже посреди сессии и бесцеремонно усесться клиенту на руки, уткнувшись носом в экран. Бывают ситуации, что домашние любимцы начинают устраивать сцену ревности, сопровождая ее лаем и возмущенным визжанием. Казалось бы, что все это никак не влияет на ход терапии, но опыт показывает обратное.

У одной из моих клиенток есть маленькая собачка, с которой девушка иногда приходила на терапию. Время от времени это милое создание лает, что довольно сильно отвлекает от терапии. Для меня это равнозначно прерыванию процесса, как если бы что-то было не так со связью. В этот момент я часто думаю о том, что есть нюансы, которые мы не можем контролировать.

Я также являюсь обладательницей домашнего животного. Большая черная собака, которая порой бегает или скулит во сне, не всегда может смириться с тем, что ее хозяйка ведет очень важную беседу.

В эти моменты я часто думаю о том, где я нахожусь. У себя в «кабинете», в который пришел мой клиент или, все-таки, сама прихожу к нему домой.

Будучи сама клиенткой психотерапии онлайн, я несколько раз замечала, как черная кошка моего психотерапевта, мелькала перед экраном компьютера. Меня такое появление домашнего питомца не смущало, но будучи в роли терапевта, я заметила за собой раздражение и задумалась о том, как организовывается пространство для терапии, какая моя роль в этом процессе.

Также важную роль в прерывании процесса занимают дети. Отсюда возникает вопрос, являются ли они помехой во время сессии или же наоборот, ее естественной частью? Одним из эпизодов стал для меня случай, который произошел с этой же клиенткой. Во время терапии шестилетний ребенок, несколько раз открывал дверь в комнату, таким образом, проявляя свой интерес к тому, что там происходит. В такие моменты можно было уловить напряжение мамы, которая пыталась тактично «выпроводить» ребенка за дверь. Конечно, этот момент отвлекает клиентку и заставляет испытывать тревогу, что ее ребенок находится без нее. Но для меня этот момент как раз не стал прерыванием терапии, а наоборот, проиллюстрировал отношения между ребенком и мамой. Мне показалось это настолько естественным, что нисколько не смутило. Интересно, что клиентка сразу же попросила выйти ребенка, как будто храня какой-то секрет и совсем не желая им хоть немного поделиться. Я бы даже сказала, пускать в терапевтическое пространство. Но что интересно, этот ребенок лично для меня всегда являлся частью этого пространства, как минимум потому, что он был причиной изначального обращения в терапию моей клиенткой. Я обратила внимание, как девушка испугалась нарушения своих границ. Она была растеряна и, как мне показалось, испытывала тревогу, прежде всего, по отношению ко мне. Эта тревога иллюстрировала смущение и неудобство передо мной, за то, что ей пришлось прерваться и отвлечься.

Этот случай опять указал мне на организацию пространства клиентом и терапевтом. Я начала задумываться о том, что выстраивание пространства является важной частью терапевтических отношений. Когда клиент приходит в кабинет, он приходит на территорию психотерапевта, где уже есть установленные каноны. В онлайн терапии это организация пространства как будто становится отправной точкой «здесь и сейчас», согласованием ожиданий, заботы друг о друге. Будучи не в одном помещении с клиентом, я как терапевт устанавливаю границы, организовываю пространство для терапии вместе с ним. В такие моменты я ощущаю, как делаю шаг прямо в помещение, где находится клиент. Я начала осознавать, что для меня это ответственность, которую не всегда хочется брать на себя. Для меня этот процесс стал очень значимым. Процесс создания условий нами как для комфортного пребывания в терапии, так и отношениях между нами. В такие моменты, я чувствую, что клиент готовится прийти ко мне на сессию, заботясь о тишине и комфорте во время наших встреч.

Прерывание процесса, как ограничение онлайн-терапии.

Как я писала ранее, многое зависит не от нас. Связь, животные, невозможность увидеть всего клиента целиком, вхождение посторонних людей со стороны клиента. Все это является для меня прерыванием процесса, выходом из реальности, которая была только что создана между нами. Я очень много думала о том, насколько больше требуется концентрации для ведения терапии-онлайн.

Иногда прерывание терапии может произойти вовсе не из-за внешних факторов. Один из клиентов при насморке закрывал экран бумагой, выключал звук и через несколько секунд опять появлялся на экране. В этот момент мне бывает очень любопытно, что такого происходит еще там за кадром. Казалось бы, что это просто стеснение, как если бы человек вышел из-за стола в уборную. Но черный экран на несколько секунд оставляет меня одну, со своим любопытством. Когда клиент появляется, то делает вид, что ничего не произошло, и паузы не было, но в этот момент я чувствую себя заново приглашенной в процесс. Я несколько раз писала о том, что все эти детали дают нам много информации, но в момент исчезновения из кадра, осознанно, нет никаких деталей, я как будто засыпаю на несколько секунд. Этот момент я сравнила с чтением книги вместе с клиентом. Это равнозначно чтению одной главы, одной страницы, но в какой-то момент строчка в моей голове уже совсем другая, как в прочем и у самого клиента. А найти одну и ту же занимает опять время и создает совсем иной процесс.

То же самое происходит и со связью, которую не может гарантировать нам интернет. Однажды первое мое знакомство с клиентом произошло не очень «гладко» из-за технических неполадок. У моего клиента не сработала камера, и я его не видела. Я же свою камеру не выключила. Ощущение было как за стеклом. Хотя встреча была недолгой, я испытала огромное напряжение. Мне даже в голову не пришло выключить камеру и быть в равных условиях. На тот момент мне казалось, что клиенту важней увидеть меня, чем мне его. Конечно, я испытывала интригу и любопытство. Я думала о том, правда ли у моего будущего клиента не работает камера, или он просто не хочет себя показывать. И я опять подумала о пространстве, которое выстраивается не за одну встречу, о комфорте и заботе друг о друге. Я также думала, впоследствии, как прошла бы встреча, если бы обе камеры были выключены. Но я четко осознала себя слепой, но, в то же время, более чувствительной.

Когда я являюсь клиентом, я очень сильно переживаю прерывание связи, особенно видео. Когда мой терапевт «застывает» в кадре, я чувствую абсурдность разговора с силуэтом из маленьких квадратов. Иногда, мне приходиться повторять одно и то же, что забирает много энергии. Для меня сама визуализация клиента, супервизора, терапевта необходима. Разговор перестает быть телефонным, он автоматически становиться чем-то большим. Визуальный контакт, организация пространства с двух сторон сразу приобретает смысл, вес, дает информацию.

Один случай, связанный с прерыванием сессии, дал мне повод задуматься об ответственности, которая играет немалую роль в онлайн-терапии. В случае с онлайн терапией для меня это приобретает более важный смысл. У одной из моих клиенток очень плохо работал интернет. Наша связь все время прерывалась. Мы обе понимали, что проблема со связью не зависит от нас двоих, но неполадки были с ее стороны. Для меня такие разговоры были мукой, впрочем, как и для нее. Постоянные повторы фраз, переспрашивание одного и того же все время создавали ощущение незавершённости, отстранённости и невозможности находиться в процессе. Когда мы в очередной раз обсуждали, что с этим можно сделать, я понимала, что от меня в данной ситуации ничего не зависит. Клиентка смогла найти другой вариант связи, который на время неполадок с привычным приложением, смог его заменить.

В этом случае, я обратила внимание на ответственность. Когда клиент находится в кабинете терапевта, он не отвечает за безопасность, которую предоставляет ему терапевт, или за то, что сейчас по каким-то причинам «связь» может прерваться. Такая «техническая ответственность» является для меня самой, в тоже время, и настраиванием себя на встречу и организацией пространства. Но в данном случае, мне стало очевидно, что процесс онлайн терапии требует больше подготовки технически, а значит и ответственности с обеих сторон.

В своих размышлениях о том, что есть прерывность в процессе терапии, я определила, что прерывность тоже является неким процессом. То есть, процесс в процессе, рождающий новые чувства, взаимоотношения. Я бы не рассматривала такое прерывание только как ограничение, но и отдала бы ему в некоторых случаях преимущество, некое новое переосмысление важности разговора между терапевтом и клиентом, сосредоточенности, и совместного выхода из создавшейся прерывности в единый процесс.

Единое пространство

Как ранее уже упоминалось, я часто задаюсь вопросом о том, кто к кому приходит на сессию. Важной информацией стали места, которые выбирает клиент для проведения сессии, как часто он их меняет.

Перед самой сессией, я тщательно готовлю свое пространство, чтобы не были видны никакие смущающие, видимо, прежде всего, меня саму, детали. Но все равно, на моем фоне часто видно окно, книги, блокноты. Даже незначительные предметы, лежащие на полке. Я часто думаю о том, как клиент воспринимает пространство, в котором я нахожусь, и как он чувствует себя в этот момент в своем.

Я очень много писала о пространстве, о его организации, и обратила внимание, что подсознательно делю его на два: на свое и клиента. Но так ли это на самом деле, какое пространство возникает во время терапии? Вообще понятие единого пространства в условиях онлайн встреч вызывает у меня интерес и попытку понять, что это. Я вернусь опять к сравнению встреч терапевта и клиента в кабинете со встречами онлайн. Когда клиент находится в психотерапевтическом кабинете, то, на мой взгляд, это пространство изначально наполнено для клиента болью, надеждой, страхом и мечтами о помощи. Терапевт представляется не как конкретный человек, а как инструмент, с помощью которого клиент избавляется от своей «проблемы». В данном случае, когда оба находятся в разных частях света, такое представление о пространстве искажается или просто имеет другое представление для обеих сторон. Но что делает его единым?

Я попробовала посмотреть на единое пространство в терапии онлайн с точки зрения феноменологии. После долгих размышлений, я пришла к выводу, что объединение пространств в таком общении заключается в том, что когда во время терапии возникает искренняя близость с клиентом через проявление наших чувств, через сопереживание, радость, мы как будто прикасаемся друг к другу. Я попросила некоторых клиентов вспомнить момент, когда у них появилось чувство единения и близости с терапевтом. Меня удивило, что наши переживания не совпали. Мне казалось, что этот момент должен обязательно совпасть, но как оказалось, это вовсе не обязательно, и я бы даже сказала, практически невозможно. Невозможно это для меня по причине того, что чувства, которые испытывали мои клиенты и я, были абсолютно разными и какие-то моменты были для меня сильней, а какие-то для них. Но именно в этом, вероятно, и проявляется специфика онлайн пространства- с одной стороны мы по-разному переживаем чувства близости, с другой стороны, мы наше пространство чувствуем как единое.

Моя клиентка рассказала мне, что она ощущает единое пространство именно в те моменты, когда мы договариваемся о встрече на следующую неделю или, например, когда я могу поделиться с ней опытом или информацией о себе. Для нее это оказалось настолько важным, что именно в эти моменты она чувствует близость со мной, то самое единое. Меня очень удивил и тронул такой ответ. Особенно интересным стало признание о записывании времени сессии. Клиентка не смогла до конца объяснить, почему именно в этот момент она чувствует близость. Во время нашего обсуждения, она попыталась все же понять причину чувства близости между нами и сделала предположение, что она знает, что занимает место в моем расписании, что делает ее значимой.

Я тоже поделилась с клиенткой, что я чувствовала единое пространство с ней, эту близость. Это был первый раз, когда она позволила себе заплакать. Для меня это было очень трогательно. Мне казалось, что я плачу вместе с ней и испытываю искреннее сочувствие и тревогу за нее. Даже само обсуждение с моей клиенткой этого вопроса тоже дало нам ощущение единого пространства. Это был некий анализ наших чувств друг к другу, что было открытым и важным в наших отношениях.

После долгих размышлений и попыток найти ответ, я пришла к выводу, что именно отношения, чувства, переживания, становятся звеном, соединяющим два пространства, делают его единым. Иными словами, если посмотреть на пространство, с точки зрения онлайн терапии, то можно предположить, что если не концентрироваться на физической разрозненности пространства, то на уровне чувств, оно едино для терапевта и клиента.

Возникает еще один вопрос о том, как сам клиент готовит свое пространство перед сессией, каким образом выбирает его, насколько скрывает детали своего быта. Как клиент понимает, что находится со мной в едином пространстве? Эти вопросы дали возможность понять не только разные аспекты в работе онлайн, но и открыли новые точки соприкосновения в наших терапевтических отношениях, стали векторами для дальнейшей работы.

Своим клиентам я задала вопрос, как они готовят свое пространство перед нашей встречей?

Ответы на этот вопрос были совершенно разными и неожиданными. Кроме этого, сами опрашиваемые говорили не только о самом помещении, но и о своем внешнем виде.

Один из моих клиентов рассказал, что перед сессией он убирает в комнате, пылесосит, вытирает пыль, убирает все ненужные предметы из «кадра», которые могут нас отвлекать от сессии. Я обратила внимание, что я не вижу ни пола, ни шкафов, которые так тщательно поддаются уборке. Клиент рассказал мне, что таким образом, он настраивается на сессию, наводит и упорядочивает свою голову. Этим он проявляет свою заботу о наших встречах и обо мне. Также клиент поделился со мной информацией о том, как перед первыми встречами он тщательно настраивал связь, проверял все технические моменты, которые могли бы помешать нашей терапии. Во время этого разговора в кадр снова попала стеклянная бутылка из-под алкоголя. В этот раз мне было очевидно, что клиент однозначно пытается мне снова что-то сказать. В итоге, клиент подтвердил, что с тех пор, как в предыдущий раз, он демонстрировал свои алкогольные запасы в виде небольшой бутылки виски, он больше не считает себя «алкоголиком», и он снимает с себя этот навязанный другими диагноз. Этот вопрос дал ему возможность вернуться к предыдущему разговору.

Далее клиент упомянул о том, что перед сессией он расчесывает бороду, одевает не самую «домашнюю» одежду. Делает все, чтобы на него было приятно смотреть.

Один из клиентов переместился из уютной спальни в кухню. Мало того, во время первых сессий, клиент находился в позе полулежа под одеялом, но не показывал этого в камеру. Перемещение в кухню было объяснено тем, что это является «своим местом», в котором комфортно, и здесь более подходящий по красоте фон. От красоты стен, разговор перешел к своей внешности перед встречей. Я узнала, о том, что клиент старательно готовится. Как оказалось, у него плохое зрение, но он не надевает очки на сессию. Кроме этого, не сидит на стуле так, как ему удобно, не позволяет опереться локтем на поднятое колено.

Еще один из клиентов абсолютно не скрывал фон, который находился у него за спиной. Во время сессии можно было видеть много личных вещей, косметических принадлежностей. Сам клиент говорит о том, что не видит в этом ничего такого. Несмотря на это, он бы не пустил меня в свой шкаф, так как там порой не убрано. Самым главным принципом подготовки к сессии является удобное расположение.

Сами клиенты тоже делились своими ощущениями, проникая на мою сторону экрана. Один из клиентов очень часто делал акцент на одежду, в которой я сижу перед ним, или делал комплименты относительно моих украшений, которые ни разу не менялись. Исходя из того, что фон сзади меня не менялся ни разу, то большая концентрация внимания уходила на появление ярких предметов. Одним из таких был красных чехол, который лежит на полке. По словам клиентов, он периодически привлекает внимание. Еще одним привлечением внимания является окно, а точнее время суток, которое оно транслирует. Это опять приводит меня к мыслям, что экран компьютера очень ограничивает обзор, как мой так и клиентов, что заставляет концентрироваться на внешности, действии человека, так и на мелких деталях, которые его окружают.

Такие разные ответы подняли много вопросов, на которые я пока не могу найти ответ. Например, всегда ли то, что мы видим за спиной или рядом с клиентом должно быть подсказкой нам?

Еще один вопрос, который возник у меня при написании статьи, что тогда дает онлайн терапия, создает ли она ощущения «выхода из дома» на терапию. Один из вопросов, которой поднимался на супервизии, интересовал меня уже очень давно. Кто к кому приходит - я к клиенту или он ко мне? Во время нашего обсуждения, я смогла получить ответ и на этот вопрос. Но его я сформулировала немного иначе: хотели бы клиенты прийти ко мне в кабинет?

Почти все клиенты сказали, что они очень хотели бы встретиться лично. Один из клиентов сказал очень интересную фразу:

«Когда я заканчиваю нашу терапию и закрываю крышку компьютера, я как будто оказываюсь в другом пространстве, в другом мире. Наша реальность, в которой мы находимся, не одинаковая, она пытается соединиться экраном, но при личной встрече мы будем находиться действительно в одном пространстве».

Для клиента, у которого страх выйти из дома, онлайн-терапия оказывается самым реальным и лучшим способом коммуникации. Я долго размышляла о том, что, находясь все время дома, он все события своей жизни связывает с этим местом, не меняя пространства. Клиент говорил о том, что ему было бы интересно прийти на очную сессию и увидеть друг друга, но его физическое напряжение в чужом месте будет брать верх над ним. Терапия онлайн на данном этапе его жизни действительно является альтернативой посещения терапевта очно. Нахождение вне кабинета, но при этом в одном пространстве, по словам клиента, дает ему чувство контроля. По его ощущениям, во время сессии он все же не остается в комнате, но и не уходит из нее: «я как будто нахожусь между, но точно ощущаю, что не дома».

Еще одна клиентка сказала, что, не смотря на то, что мы видимся только в онлайн режиме, посещение терапии равносильно для нее выходу из дома. Внутренняя подготовка перед встречей по ощущениям такая же, как когда она собирается, выходит из дома и идет на встречу.

Кроме этого само виденье чего-либо в мониторе компьютера или телефона уже изначально создает какое-то ограничение. Как только взгляд уходит в другую сторону и попадает за рамки экрана, как будто ты опять оказываешься у себя в комнате.

Привет, ну как ты?

Во время анализа своей практики я пришла к выводу, что онлайн терапия дает возможность знакомиться с разными культурами. Как я упоминала выше, некоторые мои клиенты проживают в других странах и мы говорим с ними на английском языке. Такое различие культур учит меня толерантности, дает возможность изучать культуру других людей и принимать ее. Различие менталитетов вносит в мою практику многообразие ценностей разных культур, учит меня терпимости и развивает мое искреннее любопытство.

Для меня стала интересной работа с клиентами, которые эмигрировали в другие страны, а также попытка понять, как это повлияло на их уже сложившуюся культуру и как приобретённые культурные ценности повлияли на них.

Например, при каждой нашей встрече англоговорящий клиент всегда спрашивал: «Привет, ну как ты?». Я часто обращала его внимание на это, и мы много говорили о том, что возможно ему сложно начать сессию и войти так быстро в этот процесс. Но по исходу уже более двадцати сессий, мой клиент всегда при встрече задает мне вопрос «как дела». Я начала придавать приветствию иной смыл - смысл культурной установки, которая заложена в моем клиенте с детства. Я поняла, что такое начало разговора происходит в его культуре всегда, оно равнозначно приветствию. Не смотря на то, что я много раз работала с англоговорящими людьми и знала, что именно так они выражают свою расположенность, я в какой-то момент абсолютно перестала об этом помнить во время сессий. Окончательно убедившись, что это часть культуры, эти слова теперь воспринимаются мною как приветствие.

Все это я бы назвала культурным пространством, которое тоже имеет место в онлайн терапии. В культурном пространстве все происходит одновременно, одномоментно, и в то же время наблюдается параллельное существование культурных пространств, их положение, столкновение и т. д.

Очень интересно и глубоко размышлял на эту тему В.С. Библер, который говорил про соединение культур: «….типологически различные культуры…втягиваются в одно временное и духовное «пространство», странно и мучительно сопрягаются друг с другом,…,исключают и предполагают друг друга».

Пространство в данном контексте является жизненной и социокультурной сферой между терапевтом и клиентом. Я бы даже назвала это пространством обмена языками общения, духовными ценностями, образом жизни, как на бытовом, так и на духовном уровне, обменом религиозными убеждениями. Для меня это пространство является культурной практикой, столкновением, где с помощью согласования и принятия разных ценностей, оно становится единым.

Обобщение

Написание данной статьи стало для меня анализом моей практики, поиском ответов на вопросы. При работе над ней я смогла задуматься о том, насколько я сама уделяю внимание деталям, как я могу отслеживать свои чувства и как сама готовлюсь к сессиям.

В самом начале пути написания этой статьи я ограничивалась лишь контекстом происходящего. В ходе работы над статьей я смогла задуматься о том, в чем действительно онлайн терапия другая. Само обсуждение статьи с клиентами углубили наши отношения, заставляли нас вместе задуматься над процессом, в котором мы пребываем, понять, что происходит в нем. Неожиданным для меня стало, как много тем поднялось из разных мною описанных случаев. Для меня это оказался творческий процесс, в котором я прибывала со своими клиентами, со своим супервизором. Мне казалось, что эта статья может затрагивать нескончаемое множество разных аспектов онлайн терапии, которым не будет конца.

Я не могу сказать, что более эффективно. Я пришла к выводу, что онлайн терапия не хуже и не лучше. Такой формат терапии поднимает много вопросов, заставляет быть в поиске новых ответов, а главное побуждает задаваться вопросами. Онлайн терапия точно так же заставляет меня углубиться в бытие клиентов, посмотреть на их жизнь под другим углом. Это возможность рассмотрения своей позиции, как перед экраном, так и в процессе терапии в целом.

В моменты ранее описанных курьезных ситуаций, общая уязвимость оказалась ценной для близости, помощником в наших терапевтических отношениях. Онлайн-сеансы позволили клиентам показывать, а не рассказывать, то, что наверно никогда бы не рассказали в кабинете или то, что на тот период рассказать было бы им очень сложно. Я пришла к выводу, что клиенты, которые так неосознанно «испытали» меня, пригласили меня в свой мир, чтобы я смогла лучше понять и прочувствовать их.

Пожалуй, онлайн терапия является самым мощным помощником в «здесь и сейчас». Я соглашусь со словами Ирвина Ялома: «Все на свете - это зерно для мельницы «здесь и сейчас»». Сам формат онлайн терапии является тем самым зерном, которое уже изначально заставляет больше концентрироваться на происходящем в онлайн режиме.